Михаил Танич:

С моими песнями двадцать человек стали народными артистами

Жизнь Михаила Исаевича вместила в себя очень многое: непростое детство в Таганроге, войну, которую он прошел от начала до конца, недолгое студенчество, а потом - арест и шесть лет лагерей. Но испытания не сломили его целеустремленности и напора. Все это время он писал стихи. Сегодня Михаил Танич - автор полутора десятков поэтических книг, его песни у всех на слуху - <Черный кот>, <Что тебе сказать про Сахалин>, <Как хорошо быть генералом>, <Текстильный городок>, <Как тебе служится>, <Погода в доме>:Он придумал и реализовал проект известной группы <Лесоповал>. Танич независим и, пережив многое и многих, по-прежнему молод душой.

- Помните свое первое стихотворение?

- Я рано приобщился к стихам - читать научился в четыре года, а к семи уже читал сказки Пушкина. И он, термоядерный, меня заразил. Но мы тогда были так оболванены пионерским детством и репродуктором, который все время говорил партийные глупости! Была такая тотальная пропаганда, зомбирование. Например, Сталин в 40-м году, дружил с Гитлером, и я даже обрадовался, когда сказали, что немцы заняли Париж. И первое мое стихотворение было посвящено Павлику Морозову - герою советских времен, который настучал на своего отца. Это было очень длинное драматургическое стихотворение, полное возмущения кулаками, конечно, а не Павликом. Ни одной строчки не помню, но наверное, это было нечто ужасное. А к концу школы я написал уже довольно много стихов. На выпускном экзамене у нас было свободное сочинение на тему <Расставание со школой>. За два часа я набузовал четыре страницы в рифму о том, как я не любил учиться, какой я лентяй, никогда не делал домашних заданий, хотя получал <пятерки> и <четверки>. Довольно ловко получилось. Концовку я помню:

      Пройдет еще с десяток лет,
      Как этот детский май,
      В моей душе умрет поэт
      И будет жить лентяй.

- Заработали <отлично>?

- Разумеется. Только в конце учительница сделала приписку: <Идеологически не выдержано>.

- Были какие-то события в вашей жизни, после которых вы понимали - да, так и должно было случиться?

- Конечно, были. Во всех своих неприятностях человек сам часто виноват. Например, я в институте после войны вел откровенные разговоры с малознакомыми людьми. А в то время это было совершенно противопоказано. Очень много было осведомителей, которые получали за это деньги, были завербованы, или делали это добровольно. За всеми следили и по цепочке докладывали. Простой, казалось бы, разговор: вот, хорошие радиоприемники в Германии, - а про это тоже нельзя было говорить. За это меня и посадили. Потом я, конечно, пожалел, что откровенничал с тем человеком, я же знал, что этого нельзя было делать. Так что, когда обратно прокручиваешь жизнь, то думаешь: видимо, так и должно было случиться, потому что неправильно себя вел. Тогда ведь надо было говорить, что наша жизнь - лучшая в мире, и мы самые счастливые, самые веселые, самые богатые. Была такая песня: <Живем мы весело сегодня, а завтра будет веселей! Ведь не стареем мы, а молодеем с каждым днем!> Полный идиотизм. Но мы на этом идиотизме выросли. Жалею ли я о том времени? Нисколько! А люди, которые говорят о тех годах с сожалением, видимо, просто вспоминают свои счастливые молодые, здоровые годы, полные любви и приключений.

- Как появилась идея создать группу <Лесоповал>?

- Никакой идеи не было. Песни писались случайно, и я до сих пор их пишу - вышло уже восемь оригинальных альбомов <Лесоповала>. Это значит больше ста песен! А сейчас выходит девятый альбом, который будет называться <Я оттуда>, - и будет уже примерно 120 песен. Это мой опыт, опыт моей жизни, я там был, знаю, что это такое, знаю, что такое лагерь, и пишу об этом без трагедии, легко, с улыбкой. Группа очень популярна. Хочется надеяться, что люди любят и то, что я написал, а не только артистов. Хотя наш солист Сережа очень нравится женщинам, у него такой независимый характер в жизни и на сцене, и в него как-то всегда влюбляются.

- Как вы относитесь к своей популярности?

- Поначалу это было приятно, потом тяжело. Раньше я любил ездить в метро. Я бы и сейчас так делал, но уже не получается, потому что начинают шушукаться, просят автограф. Если здороваются, то я тут же думаю: где я мог видеть этого человека? Вообще вся эта известность оттого, что люди смотрят телевизор. Так что свою популярность отношу только за счет популярности телевидения.

- У меня сложилось такое впечатление, что для участников группы <Лесоповал> вы что-то вроде заботливого отца. Это так?

- Может быть. Конечно, я озабочен их проблемами - как они живут, куда ездят. Все гастроли оговариваются через меня, но я не всегда с ними бываю, потому что группа разъезжает по всей стране, по миру, а я не люблю летать.

- Верно ли утверждение, что для творчества обязательно состояние одиночества?

- В принципе, это так. Но я этого одиночества не имею. В моем доме всегда много людей. Это может и мешать иногда. Но часто и помогает - какая-то идея, строчка рождаются вдруг в результате совершенно <нетворческого> общения, просто из ничего.

- Вы быстро пишите?

- По-разному. Но никогда не вымучиваю. Ну, пять, шесть часов максимум, больше - нет! За эти шесть часов я могу выложиться полностью и встать из-за стола только когда будет уже виден реальный продукт. Могу потом к нему несколько раз вернуться, что-то поправить. Бывает так, что от первой мысли, от этого истока, который <породил Волгу>, ничего не остается, он уходит...

- А в чем, на ваш взгляд, разница между написанием стихотворения и написанием текста к песне?

- Разница существенная. Далеко не из каждого стихотворения можно сделать песню. Это особое сочинение - по форме, по структуре, лексике. Песня похожа на слоган. Она ведь должна быть прослушана сразу, за три минуты, и понята. Текст сразу должен доходить до слушателя, быть афористичным. Стихотворение можно написать обо всем. Поэтому песен на земле меньше, чем стихотворений. Песня - это, как правило, сочинение о любви. Я написал очень много песен о любви, и эта тема бесконечна. Между прочим, тема <Лесоповала> - тоже любовь. Я ведь не о тюрьме пишу, а о жизни.

- Как вы относитесь к наградам, премиям?

- Знаете, это радует, как ни странно. При моем характере это вроде бы должно быть совершенно безразлично. У меня много орденов и медалей, еще с войны. И после войны мне тоже давали награды. Но вот когда я не получил звание народного артиста, а дали звание <Заслуженный деятель искусств>, это меня очень огорчило. Хотя, казалось бы, из-за чего расстраиваться? Никаких льгот эти звания не дают. Но я считаю, что все же много сделал именно для эстрады, а не для литературы. Говорят, поэту нельзя давать это звание. С моим творчеством, с моими песнями двадцать человек стали народными артистами! В общем, мне даже самому непонятно, почему меня это так волнует. Все же это - внешнее. Тем более, что я никогда своих наград не носил, разве что на войне, где их некуда было спрятать.

- Любите отдыхать?

- Я никогда не отдыхал. Езжу на дачу в Юрмалу, но даже там только первый день не работаю, наслаждаюсь тишиной, спокойствием, солнцем, тюльпанами. А на второе утро уже сажусь за письменный стол. Говорят, если хочешь быть счастливым, полюби свою работу. Вот у меня это состоялось. Я люблю свою работу. И свободного времени у меня не бывает. Обычно на столе лежит рукопись, или я зван на какое-то мероприятие.

- Много у вас друзей?

- Друзей, как таковых, нет. Много приятелей. Я пользуюсь их любовью и заботой. Часто мне дают машину, привозят куда-то, очень хорошо ко мне относятся. Я тоже стараюсь отдавать им что-то. Но, видимо, я довольно сухой человек и предпочитаю не раскрываться. Единственный, кто меня хорошо знает, кто мне действительно друг - это моя жена. Другие люди так близко ко мне не подходят - существует некая оболочка вокруг меня. Свою книгу <Играла музыка в саду> с самого начала я собрался писать откровенно, а потом понял, что не могу этого сделать. Не тот я человек, мне трудно открываться.

- Если бы вам предложили прожить жизнь заново, стали бы вы в ней что-то менять?

- Конечно. На кой черт мне нужна была война, тюрьма, все эти неприятности - разочарования в друзьях, например? Да, я придумал бы себе другую жизнь. Но сказать, что я несчастливый человек, я не могу. Я считаю себя счастливым: прошел через столько смертей, прошел много дорог по жизни, мне чаще сопутствовала удача, я достиг определенной высоты. У меня есть такое стихотворение, которое будет ответом на вопрос:

      Как трудно я шел,
      По снегам и заторам,
      К той цели, 
      Которая мне и теперь неясна.
      Кому-то фортило,
      И ангелы пели им хором,
      А я оглянуться боюсь - 
      Позади крутизна.
      Стою высоко,
      И вершины хотя и не видно,
      Заходится дух,
      Если вниз невзначай погляжу.
      Других не толкал - 
      Я взобрался не стыдно 
      А в пропасти кто? 
      Это я там разбитый лежу!